Толчком развития партизанского движения в стране, охваченной войной, принято считать выход директивы СНК СССР и ЦК ВКП(б), адресованной партийным и советским организациям прифронтовых областей. Она, напомню, была разослана 29 июня 1941 года за № 11509 кандидатам и чле­нам ЦК ВКП(б), наркомам СССР, первым секретарям обкомов и крайкомов ВКП(б), председателям исполкомов краев и об­ластей. Сталин лично, от руки, внес правку в текст этой ди­рективы³. Как правило, именно на этот документ идет ссылка во многих исследованиях, посвященных зарождению в стране партизанского движения⁴.

³ См.: Вестник архива Президента Российской Федерации. Война. 1941-1945. М., 2010. С. 34-37.

         * Там же. С. 36.

Но менее известна еще одна, повторная директива - и тоже в адрес партийных и советских организаций прифронтовых областей, которая была подписана И. Сталиным и В. Молото­вым, в ее текст, считают историки, вносил поправки Г. М. Ма­ленков⁵. Тон ее был жесткий и требовательный.

В документе выражалось крайнее неудовлетворение тем, как выполнялось постановление от 29 июня, подчеркивалось, что нередко при малейшей угрозе захвата района противни­ком партийный и советский актив выпускал руководство из рук, «терял голову», бросал свои посты и отходил в тыл на спо­койные места. Подобное поведение должностных лиц было определено как дезертирство и трусость.

Такая жесткая оценка подтверждает выводы историков о серьезных проблемах, с которыми столкнулась страна в са­мом начале организации партизанского движения. Некото­рые местные партийные и советские лидеры были уничтоже­ны сразу же после оккупации территорий, где они работали. Другие же, как было признано официально, спешно покину­ли рабочие места - кому-то не хватило мужества и решимо­сти остаться в подполье, кому-то не имело смысла это делать по той причине, что люди их знали в лицо и в любой момент могли выдать врагу. Да и работать они в подполье не умели⁶. Конечно, кто-то проявил элементарную трусость. Одним сло­вом, подпольную сеть в первые месяцы оккупации создать не удалось - в Брянске и Орджоникидзеграде в том числе.

Грозная сталинская директива основывалась на содержа­нии сверхсекретного документа, который хранился в «Особой папке» ЦК ВКП(б). В этом решении, в частности, подчеркива­лось, что для обеспечения широкого развития партизанского движения в тылу противника партийные организации долж­ны определить боевые дружины и диверсионные группы. Их состав предлагалось комплектовать из числа участников Гражданской войны и тех лиц, которые уже проявили себя в истребительных батальонах, в отрядах народного ополче­ния, а также из работников НКВД и НКГБ.

На партийные органы возлагались обязанности обеспече­ния партизанских отрядов оружием, боеприпасами, деньгами

⁵ Вестник архива Президента Российской Федерации. Война. 1941-1945. М., 2010. С. 41-43.

          ⁶       РГАСПИ. Ф. 161. Оп. 1. Д. 250.

и ценностями, вплоть до бытового золота. Предлагалось так­же все необходимые запасы зарыть и запрятать в надежных местах. В секретном постановлении указывалось, что обко­мы партии должны сообщить в ЦК ВКП(б) по специальному адресу «фамилии товарищей, выделяемых для руководства партизанскими отрядами». Этот архив во время войны хра­нился на Урале, в городе Златоусте.

Таким образом, в настоящее время доступны для исследо­вания три первых постановления ЦК ВКП(б) и СНК, относя­щихся к 1941 году и касающихся организации партизанского движения в тылу врага.

Стиль этих документов, несмотря на их секретный и ди­рективный тон, местами общий характер, предоставлял пар­тийным и советским инстанциям, ознакомленным с директи­вами, возможность знать, что необходимо предпринять и чего опасаться в вопросах тактики и стратегии предстоящей пар­тизанской борьбы.

С полным основанием можно сделать вывод о том, что как в создании истребительных батальонов, так и в формирова­нии партизанских отрядов высшая власть в стране с первых дней предприняла попытки концентрации в своих руках ос­новных нитей управления. Надежда возлагалась в основном на организаторские навыки местных партийных комитетов и опыт сотрудников НКВД.

Однако этого удалось добиться не сразу, не везде и не в полном объеме. Для достижения централизованного управ­ления партизанским движением непосредственно из Москвы и региональных центров потребовались огромные усилия, и на это ушло значительное время.

И в начале, и на следующих этапах организации парти­занского движения не удалось избежать серьезных проблем, противоречий и многообразия командных структур, которые оказывали свое влияние на развитие партизанского движе­ния, придавая ему взаимоисключающий характер.

Главная причина заключалась в том, что появилось мно­го претендентов на право командовать партизанами. Речь прежде всего идет о партийных органах, НКВД и высшем командном составе Красной Армии. Сама политическая си­стема, созданная к тому времени в СССР, допускала мало­обоснованный трехуровневый подход.

Почти годовая задержка создания специализированной системы управления (Центрального и фронтовых штабов пар­тизанского движения) состояла также в том, что первоначаль­но в руководстве страны отсутствовало консолидированное мнение по части основных принципов организации народно­го Сопротивления. Война уже шла на значительной террито­рии СССР, а в коридорах высшей власти все еще шел поиск формы централизации управления и организации партизан­ского Сопротивления. Эти два направления какое-то время развивались независимо друг от друга.

В кабинетах власти по-разному думали, а в лесных зем­лянках жили и воевали, как могли. Со всех сторон в Кремль поступали предложения, часто адресованные непосредствен­но Сталину и при этом исключающие друг друга.

Предложения нередко отражали поверхностное представ­ление авторов о характере будущих партизанских действий. Как пример можно привести телеграмму П. К. Пономаренко⁷, которую он отправил И. В. Сталину на 10-й день после на­чала войны. В тот период Пономаренко работал секретарем ЦК ВКП(б) Белоруссии и являлся членом Военного совета За­падного фронта. Телеграмма была послана как раз из этого штаба. В этой шифровке Пономаренко уверял Сталина, что в республике развернулось партизанское движение. Он со­слался на Полесскую область, где, по его словам, в каждом селе и каждом колхозе были созданы партизанские отряды.

Он уверенно писал, что настойчиво «разворачивает отря­ды истребителей танков». С точки зрения Пономаренко, луч­шим оружием для таких «охотников» на бронемашины могла бы стать бутылка бензина или (еще лучше) самовоспламеня­ющейся смеси. Такие противотанковые средства, считал Поно­маренко, следовало бы разбросать по всем дорогам и селам⁸.

⁷ П. К. Пономаренко - в 1938-1941 гг. первый секретарь ЦК КП(б) Бело­руссии, одновременно в 1941-1944 гг. член Военных советов 3-й Ударной армии, Калининского, Западного, Центрального, Брянского, 1-го Белорусского фронтов, в 1942-1944 гг. начальник Центрального штаба партизанского движения при Ставке ВГК, в 1944-1948 гг. председатель СНК Белорусской ССР. В 1952-1953 гг. член Президиума ЦК КПСС.

⁸ 7 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны СССР принял Поста­новление «О противотанковых зажигательных гранатах (бутылках). Предполага­лось, что Наркомпищепром СССР организует с 10 июля снаряжение литровых бутылок вязкой огнеметной смесью в количестве 120 ООО штук в сутки.

«Они дадут несомненно огромный эффект, — уверял По­номаренко Сталина. — Надо сделать, так и сделаем, что танки противника будут гореть всюду. За каждый ный танк - награда. Сейчас идет комплектование этих от­рядов, отбор смельчаков»⁹.

В приведенной телеграмме Пономаренко высказал также мысль о том, что «боевое это движение необходимо поддер­живать, подогревать, руководить им, подбрасывать иногда технику и устанавливать связи». С этой целью он предложил создать при штабе Западного фронта управление по руковод­ству партизанской борьбой, использовать для этого лучшие партийные и советские кадры республики. В роли начальника будущего управления он видел себя, а заместителями предло­жил назначить Л. Ф. Цанаву¹⁰ и А. П. Матвеева¹¹, в прошлом активных участников большевистского террора в Белоруссии.

Заметим: П. Пономаренко первоначально предлагал соз­дать только фронтовую систему управления партизанским движением. О Центральном штабе в тот момент он вопроса не поднимал.

И. Сталин не во всем согласился с П. Пономаренко. Дело в том, что в дискуссию о том, как на практике осуществлять руководство партизанским движением, включились высоко­поставленные военные. В подтверждении этой мысли приве­ду мнение генерала В. И. Репина¹². Он доказывал Сталину, что партизанское движение наносит врагу чувствительные, но скорее «булавочные уколы»¹³, главным образом по причине

         ⁹      Известия ЦК КПСС. 1990. № 7. С. 196.

¹⁰   Л. Ф. Цанава (1900-1955) - в феврале-июле 1941 г. нарком государственной безопасности Белорусской ССР, в 1941-1942 гг. - начальник особого отдела НКВД СССР Западного фронта, в 1942-1943 гг. - заместитель начальника Управления особых отделов НКВД СССР, в 1943-1951 гг. - нарком (министр) государственной безопасности БССР.

¹¹   А. П. Матвеев (1905-1946) - с февраля 1941 г. нарком внутренних дел БССР, в 1942-1943 гг. - первый секретарь Орловского обкома ВКП(б), с сентября 1942 г. - представитель Центрального штаба партизанского движения на Брян­ском фронте, в 1944-1946 гг. - первый секретарь Брянского обкома ВКП(б).

¹²   В. И. Репин - в 1941-1945 гг. начальник Управления по формированию партизанских отрядов, заместитель командующего 3-й резервной армией, помощ­ник командующего войсками военного округа, начальник военного гарнизона Ар­хангельска. Генерал-лейтенант.

        ¹³     См.: Записка В. Репина И. Сталину о партизанском движении. АП Ф. 3.

Оп. 50. Д. 470. Л. 41-44. Документ опубликован: Вестник архива Президента Рос­сийской Федерации. Война. 1941-1945. М„ 2010. С. 73-74.

случайного и неорганизованного характера движения, кото­рое осуществлялось без увязки с действиями войск на фронте.

И тут генерал был, несомненно, прав. В противовес П. По- номаренко он предложил сосредоточить усилия партизан на том, чтобы парализовать тыл врага за счет полного недопуще­ния вывоза хлеба и скота в Германию. По его данным, у каж­дого крестьянина имелся запас хлеба минимум на 1-2 года. Если допустить, что этот хлеб фашисты смогут насильно ото­брать у населения, не пренебрегая расстрелами, то это в зна­чительной мере будет способствовать смягчению голода в Гер­мании, чему, полагал генерал, надо активно воспротивиться.

Он считал, что необходимо заставить противника оттянуть с фронта не менее половины своих войск для борьбы с пар­тизанами, число которых с этой целью следовало бы довести до миллионной армии.

Как он мыслил это сделать? «Нужно собрать старых партизан и охотников из бойцов Красной Армии примерно 200-300 тысяч и пустить их в тыл противника. Это будет ядро-костяк партизанской армии, а остальную массу они навербуют из местного населения». Но при этом, настаивал генерал, партизан не следует вооружать.

Этот взгляд разделял и Сталин. Постепенно стала воз­обладать идея о том, что партизаны должны были питаться боеприпасами за счет врага. Генерал Репин предлагал всю организационно-техническую работу по созданию партизан­ских армий возложить на Генеральный штаб Красной Армии.

Позиция генерала Репина на какое-то время завоевала доверие у Сталина. 7 декабря 1941 года по указанию вождя было организовано Управление Народного комиссариата обо­роны СССР по формированию партизанских частей, отрядов и групп, которое возглавил инициативный генерал-лейте­нант¹⁴. В этой структуре началась проработка ряда актуаль­ных вопросов организации партизанского движения. Возник­ло даже желание сформировать 1-ю конную партизанскую армию с общей численностью 33 008 человек, 1-ю стрелковую партизанскую дивизию в составе 26 465 военнослужащих¹⁵.

15  РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 18. Л. 1-10.

¹⁶ П. К. Пономаренко, став начальником ЦШПД, был против военизации пар­тизанского движения. Это нашло свое отражение в проекте приказа «Об усиле­нии партизанской борьбы, в тылу немецких захватчиков», который он направил

Но первый секретарь ЦК ВКП(б) Белоруссии П. Понома­ренко настойчиво продвигал свои взгляды на организацию партизанского движения. Он внес на рассмотрение Стали­на новое предложение. В записке, которая была направлена вождю 21 сентября 1941 г., «К вопросу о постановке дивер­сионной работы» будущий начальник Центрального штаба партизанского движения (далее - ЦШПД), обобщив, как он уверял, трехмесячный опыт партизанской борьбы, доклады­вал вождю свои соображения, как лучше организовать ди­версии в тылу противника, особенно на коммуникациях. Он убеждал Сталина в том, что диверсия - «это наиболее удоб­ный и любимый крестьянами вид участия в партизанском движении»¹⁶.

Чуть позднее у Сталина появилась возможность срав­нить вывод Пономаренко с прямо противоположным выводом Ставки главного командования Германской сухопутной ар­мии, который был сделан в «Основных положениях по борь­бе с партизанами» и утвержден главнокомандующим В. фон Браухичем 25 ноября 1941 года. В документе подчеркивалось, что «партизанское движение не останавливается ни перед жизнью, ни перед имуществом своих, непричастных к пар­тизанскому движению сограждан. Русский народ, в особенно­сти крестьяне, отвергают этот метод борьбы, родившийся из террора. Современная борьба партизан является борьбой за большевизм, она не является народным движением»¹⁷. Кто в итоге оказался прав? Попытка ответить на этот вопрос будет предпринята в главе «Население, партизаны и оккупанты».

Пономаренко предложил создать систему специальных школ для подготовки партизан-диверсантов, организовать центр руководства партизанским движением и диверсионной работой в тылу врага. Он говорил об участии фронтов в ор­ганизации диверсионной работы, подготовки диверсантов

21 июля 1942 года Г. М. Маленкову и Л. П. Берии, а также (отдельно) - в Государ­ственный Комитет Обороны СССР на имя И. В. Сталина. Проект примечателен тем, что Пономаренко перечислил 7 ошибок «в деле боевого использования парти­занских отрядов». В числе первой он назвал «тенденцию сведения партизанских отрядов в крупные партизанские соединения - полки, бригады и даже дивизии». См.: РГАСП. Ф. 69. Оп. 1. Д. 24. Л. 11.

¹⁶   Вестник архива Президента Российской Федерации. Война. 1941-1945. М., 2010. С. 71.

        ¹⁷     Там же. С. 430.

в районах, расположенных в полосе до 150 км от фронта. Не­которые историки утверждают, что кадры для этих школ по­сле 1942 года вербовали и в среде уголовников и рецидиви­стов, которые легко переходили на сторону врага.

Как видим, в вопросе организации партизанского движе­ния с самого начала проявились два подхода — партийный, олицетворением которого стал П. Пономаренко, и военный, который выражали известные в стране военачальники, вплоть до маршала К. Е. Ворошилова. И хотя обе стороны выступали за активизацию партизанского движения, про­тиворечие между партийными функционерами и военными специалистами не стихало, оно сопровождало партизанское движение все годы и породило, с одной стороны, мнимых ге­роев, а с другой - трагические жертвы этого противостояния.

Здесь следует сделать оговорку. Значительно позднее, когда минули десятилетия после войны, отец отечественного спецназа, выдающийся теоретик организации диверсий Илья Григорьевич Старинов в одном из интервью подчеркнул, что пытливый и энергичный Пономаренко слабо, однако, раз­бирался в особенностях партизанской борьбы. Не об этом ли свидетельствует его инициатива вооружить каждого крестья­нина бутылкой с зажигательной смесью и побудить его встать с нею на пути танков агрессора? Старинов не понимал также, как можно за неделю подготовить партизана для осуществле­ния диверсий, что предлагал и к чему тяготел Пономаренко.

Но идея П. Пономаренко (она возникла уже в ходе обсуж­дения вопроса о руководстве партизанским движением) соз­дать орган централизованного руководства партизанским движением нашла поддержку в среде партийных руководите­лей прифронтовых территорий, и они настойчиво требовали выхода решения о едином центре управления.

Сталин уже начал склоняться на сторону Пономаренко и тех партийных лидеров, которые его поддерживали и на­стойчиво ставили вопрос создания центрального управленче­ского ведомства. Под натиском этих сил в Москве приступили к созданию единого штаба партизанского движения.

Но вскоре эта работа прекратилась (шел конец января 1942 года). Ряд исследователей считает, что это произошло из-за позиции Л. П. Берии, который сумел убедить Сталина в нецелесообразности создания ЦШПД. Глава НКВД СССР

в своем протесте основывался на том, что в создании нового центра управления нет никакого смысла. По его мнению, ру­ководство диверсионной деятельностью должно быть сосредо­точено в НКВД. Л. Берия полагал, что разрозненные и не­редко стихийные партизанские выступления не могут быть охвачены руководством и что крестьянские диверсанты по уровню мастерства значительно уступали квалифицирован­ным чекистским диверсантам, которые не нуждались в специ­альном штабе управления.

Одним словом, столкнулись между собой теперь уже три подхода в организации партизанского движения: партийный, военный и чекистский.

Одну позицию отстаивали партийные секретари, которые выступали за идею создания центрального и территориаль­ных органов управления партизанским движением. Их убеж­дение сводилось к тому, что партизанское движение должно стать всенародным и возглавляться партией.

Другая позиция отражала взгляды военных специали­стов, которые видели в партизанском движении своеобразное продолжение действий регулярной армии.

Третья позиция отражала взгляды НКВД на организацию и проведение профессиональной диверсионной деятельности как главный инструмент партизанской борьбы.

Здесь следует повторить и подчеркнуть высказанную выше мысль о том, что борьба между представителями трех разных позиций никогда не прекращалась. Каждая из сторон доказывала свое преимущество и превосходство. Подробнее об этом будет рассказано в разделе «Л. Берия - И. Сталину».

В свете существования различных мнений о путях орга­низации партизанского движения в тылу врага любопытны предложения полковника Красной Армии Еремеева¹⁸. Этот офицер в июне 1942 года в течение 15 дней, используя два самолета ПС-84, принимал участие в разработке и проведе­нии операции по снабжению партизан Брянщины. Команде под руководством полковника Еремеева удалось совершить 20 вылетов и доставить в районы действия партизанских от­рядов оружие, бензин, взрывчатые вещества, гранаты, мины, противогазы и другие боеприпасы.

¹⁸ Г. Еремеев - офицер штаба Военно-воздушных сил Красной Армии. Он хоро­шо знал тактику партизанской борьбы. См.: РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 211. Л. 2-8.

Полковник Еремеев в своих оценках состояния партизан­ского Сопротивления исходил из анализа практики организа­ции партизанского движения в период Гражданской войны, считая этот опыт наиболее подходящим для условий Великой Отечественной войны.

Одним словом, до 30 мая 1942 года (даты создания Цент­рального штаба партизанского движения) за организацию и управление партизанской борьбой на практике отвечали многие организации одновременно: НКВД, партийные ор­ганы, Военные советы фронтов, а также Главное разведыва­тельное управление Генштаба Красной Армии (ГРУ) (в после­дующих главах мы увидим, к каким последствиям привела сохранившаяся до конца существования партизанского дви­жения на Брянщине и Смоленщине многоступенчатая систе­ма управления этим движением).

Да и концепций развития партизанского движения, в чем мы убедились, хватало на всех уровнях партийно-государствен- ного и армейского руководства. А если учесть к тому же, что у командиров партизанских отрядов был собственный взгляд на роль, место и характер действий партизан, то нетрудно представить существовавший в этом вопросе разброс мнений.

Трудности, противоречия, различие в воззрениях на ор­ганизацию партизанской борьбы, особенно в первый период войны, дали повод некоторым зарубежным и отечественным исследователям утверждать, что советское военное руковод­ство, и прежде всего Сталин, не доверяли движению и поэто­му не уделяли ему должного внимания.

Это не так. Вернее, такой вывод не отражает реальной картины организации партизанского Сопротивления. Пра­вильнее говорить не о недоверии, а о парадоксах различных интересов, которые оказывали влияние на Сталина и его по­зицию в этом вопросе.

Сталин долго колебался в выборе приоритета. Нерешитель­ность, которая в принципе не была свойственна характеру вож­дя, и санкционированный им (как стало понятно значительно позднее) ряд ошибочных решений затормозили и серьезно ос­ложнили развитие партизанского движения в стране.

Напомню о главном ошибочном решении Сталина: пар­тизанским отрядам вменялось в обязанность обеспечивать себя оружием, боеприпасами и продовольствием за счет добы­

тых в бою трофеев. Эта идея исходила от партийного лидера П. Пономаренко, и Сталин ее поддержал (к чему это привело на практике, я расскажу в отдельной главе).

Я долго думал об этом решении Сталина, пытаясь по­нять, что подвигло советского лидера на такой шаг. Не мог же вождь не понимать, на что он обрекал людей, начавших борьбу в тылу врага. Сказалось безразличие к судьбам пар­тизан? Проявилась жестокая воля вождя? Исключить всего этого нельзя. Но мне кажется, что главная причина кроется все-таки в остром дефиците снаряжения и вооружения в на­чале войны. Подтверждение этому я обнаружил у Алексея Толстого. Однажды он признался, что впечатление от армии возникло отрицательное, когда он увидел в Харькове войска, входившие в город, - на лошадях и коровах. Писатель ска­зал, что армия походила на толупартизансакую бригаду»¹⁹. А настоящая партизанская бригада, если следовать логике Толстого, выглядеть должна была еще хуже. Так оно и случи­лось - в условиях тотальной нужды.

Позже Сталин учел ряд предложений и партийных лиде­ров, и военных специалистов, и сотрудников органов безопас­ности. В конце мая 1942 года были созданы Центральный и фронтовые штабы партизанского движения²⁰. Возникли школы по подготовке диверсантов. Произошли важные пе­ремены внутри НКВД. Заработала промышленность в вос­точных районах страны, стало налаживаться снабжение. Осуществлялись шаги по исправлению допущенных ошибок - правда, за счет бесчисленных жертв партизанских кадров.

Одним словом, решением Сталина были закреплены на практике три рычага управления партизанским дви­жением, что в реальности (еще раз сделаю на этом акцент) повлияло на цельность развития партизанского движе­ния, снизило его потенциальные возможности в борьбе с оккупантами, привело к парадоксам и аномалиям.

У контролировавших партизанское движение партийных органов возникло желание (как это всегда случается в мире чиновников) в расширении своих возможностей - в дополни­

¹⁹   Стенограмма встречи А. Н. Толстого с представителями интеллигенции г. Харькова, состоявшаяся при Харьковском ГК ВКП(б) 5 октября 1943 года. См.: РГАСПИ. Ф. 269. Оп. 1. Д. 269. Л. 14.

        ²⁰     См.: Постановление ГКО № 1837сс от 30 мая 1942 года.

тельных механизмах контроля и его географическом разви­тии. Поэтому новые представительства Центрального штаба партизанского движения на местах создавались вплоть до декабря 1942 года. Именно в этот период влиянием ЦШПД были охвачены Калмыцкая АССР, Орджоникидзевский край. Возник штаб учебного пункта по подготовке партизанских кадров. П. Пономаренко подобные решения не принимал без согласия Сталина.

В качестве примера приведу историю создания представи­тельства ЦШПД по Курской области. 8 декабря Пономаренко проинформировал Сталина о том, что в Курской области из об­щего числа партизанских отрядов имеется 13 с численностью до двух с половиной тысяч человек. Все эти отряды подчиня­лись Брянскому штабу партизанского движения, который, по словам Пономаренко, не уделял им должного внимания в силу того, что был целиком занят решением проблем соединения под командованием Д. Емлютина и Дятьковских партизан­ских отрядов, переживавших в тот период не лучшие времена.

Пономаренко предложил образовать для руководства пар­тизанским движением в Курской области «филиал» Централь­ного штаба. Постановлением ГКО представителем ЦШПД по Курской области был утвержден первый секретарь Курского обкома партии И. Е. Попов²¹. Ему-то как раз и принадлежа­ла идея создания штаба партизанского движения в Курской области²². Именно И. Попов просил П. Пономаренко предо­ставить право областному комитету партии «самостоятельно руководить» партизанскими отрядами области²³.

К декабрю 1942 года система централизованного управ­ления партизанским движением была окончательно создана на всем пространстве СССР, оказавшемся в зоне оккупации. Фронтовые штабы получили возможность управлять движе­нием на подвластных им территориях.

Однако многие отряды возникали без участия партийных и советских органов, а также Центрального и фронтовых шта­бов партизанского движения.

           ²¹       РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 24. Л. 206, 207, 208, 209.

           ²²       Там же. Л. 211.

    ²³ До декабря 1942 года партизанским движением на территории Курской области руководили Брянский и Воронежский фронты, соответственно - Матвеев и Некрасов.

Как это могло произойти и почему? Ведь против этой тен­денции, казалось бы, были приняты исчерпывающие меры. Естественно, это коснулось и содержания идеологической работы.

Чтобы хоть как-то объяснить появление партизанских от­рядов без участия и одобрения партийных комитетов и фрон­товых штабов, такие самопроизвольные формирования стали называть «стихийными», очень часто вкладывая в этот тер­мин негативный смыл.

Так проявил себя партийный снобизм. Партийные работ­ники на местах стали считать себя едва ли не единственными организаторами движения, присвоили себе право быть носи­телями высшего искусства ведения лесной борьбы.

Однако без профессиональной воинской «стихии» (со мно­гими оттенками, даже негативного характера), у истоков ко­торой стояли командиры Красной Армии, вышедшие из окру­жения, партизаны вряд ли бы смогли самостоятельно отвлечь на себя силы противника с важных участков фронта.

Речь в данном случае идет не о противопоставлении мест­ных отрядов, созданных партийными органами, и отрядов, возникших по инициативе офицеров Красной Армии или со­трудников НКВД.

Вопрос заключается в объективной и справедливой оценке роли всех организаторов и создателей партизанских отрядов, в том числе наиболее дееспособных местных партизанских формирований (более подробно об этом типе будет рассказано на примере деятельности орджоникидзеградских (бежицких) партизан).

Красная Армия, партийные органы, НКВД, региональ­ные партизанские штабы, выступая в роли основателей пар­тизанского движения, в роли скрепы Сопротивления очень часто не находили между собой общего языка. Но замечу: меньше всего ответственности за такое состояние дел ложит­ся на армию.

И все же раздоры и разборки между главными организа­торами Сопротивления в значительной степени осложнили работу командиров и комиссаров партизанских отрядов, при­вели к жертвам среди них, создали почву для конфликтов внутри боевых формирований, способствовали припискам и провозглашению мнимых успехов и ложного героизма.

Кучер, В.Н.  Не с тыла, а с лица: партизаны Брянщины в годы Великой Отечественной войны / В. Кучер // Партизаны Брянского леса: какими они были. 1941-1943 гг. - М.: Изд-во "Возвращение".- 2014. - С. 98-111. - ил.