— Маргарита Никитична, как вы решились участвовать в партизанском движении?
— Ещё до войны я окончила школу рабочей молодёжи и устроилась на сталелитейный завод в отдел кадров. Когда началась война, мой начальник Иван Васильевич Павловский, партийный человек, ушёл к партизанам. Я тоже хотела идти с ним в леса в первые дни войны, но он сказал: «Рита, я тебя обязательно заберу с собой, только подожди немножко». И я осталась ждать….
Из отдела кадров меня перевели в военный отдел и тут же отправили рыть окопы в посёлок Синезёрки. Тогда многих парней и девчонок посылали «на окопы». В то время мне было всего девятнадцать лет.
6 октября 1941 года немецкие войска оккупировали Брянск. Незадолго до этого моя семья перебралась в посёлок Мозырь Дятьковского района. Именно там по поручению моего бывшего стальзаводского начальника Павловского меня нашли партизаны и предложили уйти с ними в отряд. Я, не раздумывая, согласилась. Вместе со мной пошла и моя подруга — Феня Голубкова. Мы были фактически первыми женщинами-партизанками отряда имени Виноградова.

— С чем вы уходили в лес? Из дома
ПОСЛЕДНИЕ МИНУТЫ ВИНОГРАДОВАчто-нибудь взяли — одежду, продовольствие?
— В запас мы ничего не брали. В чём одеты были, в том и уходили. Краюха хлеба за пазухой — вот и весь провиант. Помню, что в отряд я пришла 1 декабря и осталась там ровно на год. Так сложились обстоятельства, но об этом чуть позже. Родители мои, к слову, спустя некоторое время тоже ушли в лес, но не партизанить, а скрываться от фашистов. Жили в шалаше летом, к зиме построили землянку. Мой отец — лесник по профессии. Наверное, это их и спасло во время оккупации.
— Расскажите про партизанский быт: где жили, чем питались?
— Жили в землянках — это известный факт. Что касается питания, то в первое время с едой проблем не было, ведь на брошенных колхозных полях остались неубранными картофель, рожь… Осенью партизаны успели сделать запасы на зиму. Помню, как мы собирали рожь на полях и возили её в Дятьково на переработку. Из полученной муки местные жители пекли для нас хлеб, вернее, мучные лепёшки.
А вот уже ближе к лету с едой стало совсем трудно. Питались тем, что росло в лесу: варили заячью капусту, собирали дикий щавель… Кстати, в момент когда я в последний раз видела Александра Ивановича Виноградова, я как раз перебирала заячью капустку. В тот день я дежурила по кухне — нарвала целую корзину этой съедобной кисленькой травы и перебирала её. Александр Иванович по своему обычаю в это время обходил лагерь — от землянки к землянке, от поста к посту. Вместе с ним был его ординарец Жулёв. Они подошли ко мне, спросили о чём-то и ушли. А я осталась стоять как вкопанная до тех пор, пока они не скрылись из виду. Какое-то нехорошее предчувствие вселилось в мою душу.
Через тридцать минут прозвучали два коротких выстрела. Вижу, бежит ко мне ординарец Жулёв, белый как полотно. Я посмотрела на него испуганно. Говорю: «Что с вами?» Он отвечает: «Мы напоролись на засаду. Я бросился в одну сторону, Александр Иванович — в другую. Что с ним, не знаю…» Тут же на поляну прибежали наши ребята. Они бросились к тому месту, откуда прозвучали выстрелы. Командира они нашли уже мёртвым — разрывная пуля в сердце. Очевидно, это было спланированное убийство. Кстати, споры о том, кто и почему убил Виноградова в июле 1942 года, ведутся до сих пор.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО БРАТА
— Маргарита Никитична, а сами вы оказывались в ситуации на грани жизни и смерти?
— Случалось и такое. Однажды мы с подружкой Феней пошли в разведку в Чайковичи. Переночевать решили у её брата. И вдруг узнаём, что он связан с полицаями. Он сам себя выдал в разговоре, сказав, что если бы мы были партизанками, то он непременно сдал бы нас полицаям. Вечером мы поужинали и легли спать. Вдруг сквозь сон я услышала, что скрипнула входная дверь — это брат Фени ушёл куда-то посреди ночи. Феня тоже проснулась. Мы быстренько оделись и убежали в лес. А брат её тогда действительно ходил за полицаями…
Был и другой случай. Мы также пошли в разведку в Чайковичи, на ночлег остановились в другом месте — у Маши Минаевой. Она часто укрывала у себя партизан. Мы спрятались в подвале, где обычно хранится картошка, и спокойно легли спать. Маша разбудила нас ночью. Оказывается, полицаям сообщили, что у неё скрываются партизаны. Времени для побега оставалось очень мало. Но нам повезло — в дороге полицай ушиб ногу, а пока возился с ней, Машу предупредили об обыске. Никого не обнаружив в доме, полицай сказал Маше: «Признайся, ведь были же у тебя гости!» На что она ему ответила: «Были да сплыли! Коротко шагал…“

ВОЕННЫЕ БУДНИ
— Вам часто приходилось ходить в разведку…
— Нет, в разведку мы ходили нечасто и в основном в селения, близкие к месту расположения отряда. Правда, несколько раз нас посылали и в Бежицу — записывать номера машин, направление, по которому они следуют, и марки автомобилей. В дальнейшем наше командование ориентировалось на эти данные. Мне лично ни разу не доводилось ходить в разведку за линию фронта.
— А чем ещё приходилось заниматься женщинам в партизанском отряде?
— Как обычно — мыли, стирали, готовили. Наш отряд располагался в районе Круглого озера. И несмотря на то, что вокруг было достаточно природных источников воды, стирать на самом озере было опасно. Немцы могли заметить, а потом два исхода: либо пытки, либо расстрел.
Недалеко от расположения отряда в небольшом домике жил лесник Субботкин со своей семьёй. Вот в их баньке мы и стирали. Но и там иногда партизанок подстерегала опасность. Расскажу вам один трагический случай. Однажды три девушки из нашего отряда стирали в бане бельё. Это были Валя Сергеева, Лена Янек и Сима Кричевская. И как раз в этот момент к усадьбе лесника подошёл отряд немецких солдат. Немцы поняли, что обнаружили именно партизан. Начался бой. Лена Янек и сын лесника, двенадцатилетний Коля Субботкин, погибли на месте. Дом сожгли дотла. Партизанок Валю и Симу долго пытали, а потом привязали к оглобле и полуживых волокли за телегой до села Липово. Звери!
— Часто ли немцы нападали на ваш отряд?
— Достаточно часто. Они шастали по лесу, искали партизан, иногда находили — завязывались бои. Раненых было много и убитых тоже.
— Достаточно ли у партизан было оружия?
— Хватало — добывали в боях. Громили немецкие эшелоны, выслеживали машины с оружием — это и были наши трофеи. И, конечно же, часть оружия нам поставляли централизованно.
— У вас было своё личное оружие?
— У меня винтовка была. А стрелять нас обучили сразу, ещё в декабре сорок первого.
— Приходилось ли вам стрелять во врага?
— Нет, не пришлось.

БРАК ПО-ПАРТИЗАНСКИ
— Маргарита Никитична, а ведь ваш муж тоже партизаном был…
— Иван Григорьевич стал участником партизанского движения практически с первых дней войны. Их, молодых комсомольцев, работников БМЗ, послали готовить базу для партизанской стоянки — строить землянки, свозить продовольствие. Многие так и остались в лесу, в том числе и Иван Григорьевич.
Когда мы с ним познакомились, то сразу же понравились друг другу. Через некоторое время Иван предложил мне жить вместе. Я сказала, что соглашусь жить с ним только в том случае, если нас официально распишут. Ведь если в семье узнают, что я ППЖ (походно-полевая жена) — это будет настоящим позором! Мы пошли к командиру роты Тихону Шпадареву — он записал нас куда-то, поздравил. Как-никак официально же! Так мы стали мужем и женой. Помню, когда мы выходили из командирской землянки, какой-то партизан выскочил впереди нас и говорит: «Ребята! Я вам сейчас новость сообщу — наш политрук обабился!» Иван Григорьевич разозлился поначалу на него, а потом ничего — остыл.
В тот вечер у нас в землянке играл гармонист, а я плясала под его музыку. Так и отметили свадьбу. Мне очень часто задают вопросы: «А как праздники отмечали в партизанском отряде? Отмечали ли Новый год? Ёлку чем наряжали?» Я всегда отвечаю — какая ёлка, какие праздники? Ведь по лесу шныряли немцы и полицаи — искали партизан. Как мы могли наряжать ёлку? Этого категорически нельзя было делать! Наряженная ёлка привлекла бы внимание врага, стала бы для него сигналом. Это почти то же самое, что повесить вывеску: «Партизаны здесь!»
— А где жила молодая партизанская семья?
— Там же, в землянке — отгородили себе уголок одеялами и жили. Спали на брёвнах, подстилали траву, чтобы не так жёстко было спать.
В партизанском отряде я пробыла ровно год. 25 декабря 1942 года меня, беременную, отправили в Ярославскую область — так было безопаснее. Но мой первенец, к несчастью, умер. В Брянск я вернулась уже после освобождения города от фашистов. Тогда же мы с Иваном Григорьевичем и расписались. Теперь уже по-настоящему. К тому моменту ему, как участнику партизанского движения, уже дали квартиру. Но мы в ней не долго прожили — в 1951 году уехали на Дальний Восток, где муж начал свою военную карьеру. Но потом отказался от неё по состоянию здоровья, и мы вернулись на родину, так здесь и остались. В Брянске родились наши дети — две дочки и сын.
После войны я окончила курсы воспитателей детского сада. В детском саду я проработала совсем недолго — зарплата была очень маленькая. Моя подруга сагитировала меня уйти в торговлю. Много лет я работала в продовольственном магазине — вначале продавцом, затем заведующей магазином.
И всё это время меня тянуло туда, на Круглое озеро. Мы, виноградовцы, приезжали на место партизанской стоянки целыми семьями, с детьми и внуками, отмечали там праздники, поминали погибших. Правда, сейчас нас осталось совсем мало…

Трофимова, С. Судьба партизанки [Электронный ресурс] / С. Трофимова// Брянская тема. - Режим доступа:http://tema32.ru/articles/2010/32/387/ . -  Загл. с экрана (дата обращения: 25.12.2017)

* В статье допущена неточность в фамилии партизанки Борисенковой М. Н.

  Маргарита Никитична Борисенкова ушла из жизни в 2015 году. Не стало   последней  партизанки отряда Виноградова,