Оценка поведения жителей сел и деревень, исходящая от партизанских отрядов, носила более конкретный, хотя и не­редко условный характер. Известно, что брянский плацдарм первоначально не представлял для оккупантов большого военного интереса, так как воспринимался промежуточным пунктом на пути к захвату Москвы. В тот период крестьяне (вплоть до декабря 1941 года) редко видели немцев, которые если и появлялись, то проявляли к местному населению не­которую снисходительность.

Это обстоятельство не осталось незамеченным и дало по­вод руководителям боевой и энергичной Дятьковской парти­занской бригады прийти к заключению, что первоначально немцы вели себя по отношению к деревенскому люду, как они выразились, «тактично».

«Поэтому, - утверждали авторы доклада, - известная часть населения была настроена нейтрально. Незначитель­ная часть обиженных советской властью людей старалась поступить на службу к немцам. Большая же часть явно со­чувствовала партизанам».

Абстрактные термины: «известная часть», «часть оби­женных», «большая часть сочувствующих» употреблялись в качестве заменителей цифр. Стиль условностей был доста­точно распространен среди авторов докладов, служебных за­писок и информационных сообщений, принадлежавших перу многих командиров и комиссаров партизанских формирова­ний, начальников разведывательных отделов армий и ее по­литработников в начальный период войны.

Преобладание условностей в сообщениях с мест было вызвано неожиданным для многих всплеском антисовет­ских настроений среди крестьян. Однако необычное и не­привычное социальное явление вызывало у партизан рез­ко отрицательную оценку.

Официальная идеология «подогревала» такие настро­ения. Советская пропаганда требовала немедленной и же­стокой реакции на любое проявление враждебности, даже нерешительности человека, оказавшегося в тылу немец­кой армии. В этом смысле показательны тезисы доклада А. С. Щербакова о военном положении на фронтах, при­чинах временных успехов немецкой армии и необходи­мых условиях для победы Советской Армии. В этих тезисах высказывалась мысль о том, что воюет не только армия, воюет весь народ. Но кто-то хочет работать по-военному, а кто-то - отсидеться, избавиться от трудностей. Щербаков призвал «так тянуть» таких людей, чтобы у них «искры из глаз сыпались».

Чего-чего, а выбивать «искры» из глаз сельских полица­ев партизаны умели - для этого не требовалось разбираться во всех тонкостях поведения «предателей». Да и делать это было некогда. К тому же месть врагу не нуждалась в юри­дических обоснованиях и доказательствах. Партизаны нена­видели полицаев, которые работали на немцев и применяли против них карательные меры.

В отрядах было хорошо известно о настроении и поведе­нии крестьянской массы. Подтверждением может служить документ «Краткая история бригады „Смерть немецким ок­купантамв которой авторы попытались охарактеризовать, как они подчеркнули, «военную, политическую, экономиче­скую обстановку района, где началось создание партизан­ской бригады» (имеется в виду Навлинский район нынешней Брянской области).

В разделе рукописной истории этой партизанской бригады (он получил название «Отношение населения и первые парти­заны») подчеркивалось, что

«а) одна часть населения положи­тельно относилась к партизанам, приветствовала их и в их лице видела представителей Советской власти, истинных патриотов Родины. Старались оказать необходимую помощь партизанам. К такой категории относилось большинство населения. В первую очередь молодежь. Сельский актив.

б)  Вторая часть населения, спасая себя и свою шкуру, вела разговоры о том, что, если бы не было партизан, и мы бы жили спокойно. Партизаны будут к нам ездить, а немцы сожгут наше село. Пострадаем мы. Среди этой части на­селения приходилось больше всего работать, рассказывать истинную правду, при каких условиях он может жить спо­койно и свободно, что только при уничтожении и изгнании врага из пределов нашей Родины можно будет жить спокой­но и свободно.

в) И третья часть населения (единицы) которые стали на путь измены Родины и пошли на службу холуями к нем­цу. Таких партизаны преследовали и уничтожали на каж­дом шагу».

Не всегда, однако, оценки партизан были прямолинейны и однозначны, как те, что приведены выше. В отрядах возни­кали вопросы, появлялись сомнения. Но ответы находились.

Вот что рассказал в своем дневнике комиссар партизан­ской бригады им. Чапаева А. А. Тресиков: «11. 01. 43. В отряд пришел начальник мужиновской полиции. Пришел с пулеме­том. С какой целью он пришел и он ли начальник полиции - дело не ясное. А может - провокатор? Поди проверь. Взяли его под усиленный караул. Допросили. Рассказывает, что пришел добровольно, в акциях против партизан он и гарни­зон полиции Мужинова не участвовал.

Попробуй проверь. Тем более что нынче ночью мы высту­паем на разгром многих немецко-полицейских гарнизонов.

Чапаевский отряд должен громить гарнизон д. Олень, со­единение Федорова - Мужиново, бригада Панасенко и Лебеде­ва - Акуличи, Коршево, Булышево.

Выступили на ранее разработанную операцию в 22.00 часа».

Те, кто мог выкроить время для аналитической работы, за­думывались над неудобными вопросами. Например, сотрудни­ки информационно-разведывательного отдела (далее - ИРО) Брянского штаба партизанского движения. Здесь пытались разобраться в причинах политического расслоения сельского общества. Это стремление отразилось в записке, предназначен­ной начальнику разведывательного управления Центрально­го штаба партизанского движения генерал-майору Аргунову. Записку подготовили заместитель начальника БШПД подпол­ковник Потапенко и старший помощник ИРО Быстров.

Сделав упор на том, что в полицейских структурах собра­ны «заклятые враги Советской власти - кулаки», развед­чики в то же время подчеркнули, что имеется значительная категория населения, которую немцы насильно мобилизова­ли в местную полицию. Люди там, подчеркивали авторы, ра­ботают из-за страха за себя и свою семью, хотя и сочувствуют партизанам.

Потапенко и Быстров отметили еще одну причину сотруд­ничества крестьян с оккупантами. Значительная часть по­шла в полицию исключительно за деньгами и пайком. По их данным выходило, что зарплата полицейского составляла 300 рублей в месяц. Бойцы находились на полном бесплатном довольствии. Им предоставлялось общежитие. На каждого члена семьи выделялся бесплатный паек по 400 грамм муки в день. Семьи полицейских освобождались от всех видов на­логов и повинностей, им выделялись лучшие участки земли.

 Как видим, немцы привлекали крестьян к сотрудничеству не только силой, страхом наказания и мерами карательного свойства, но и учитывали обычные житейские потребности людей, эксплуатируя, говоря словами Ленина, «мелкобур­жуазные» наклонности крестьян, а на самом деле - простое желание жить и иметь на столе кусок хлеба. В связи с этим немецкие тыловые части постоянно меняли методы работы с населением, о чем хорошо была осведомлена партизанская разведка. В качестве доказательства приведу следующий до­кумент.

Документ № 27

Политдонесение № 2 Западного штаба партизанского движения

«О новом в тактике немецко-фашистских захватчиков в борьбе с партизанами»

Карательная экспедиция немецко-фашистских войск против партизан не достигает желаемых для оккупантов результатов. Не прекращая вооруженной борьбы с партизанами, немецкое командование значительно усилило агитационно-провокаци­онную работу, направленную на разложение партизанских отрядов. Изменено отношение не только к бежавшим из парти­занских отрядов, но и к захваченным во время боевых опера­ций: сохраняется жизнь, создаются более или менее сносные условия существования.

Командование фашистской армии выделяет семьям пар­тизан лошадей для обработки усадебных участков. При этом перед этими партизанскими семьями ставят в обязанность до­биться, чтобы их отец, сын или брат и т. п. возвратился в дом, ушел бы из партизанского отряда. О таких фактах сообщили тов. Еремеев — секретарь Понизовского РК ВКП(б) Смоленской области, тов. Корбут — Рогнедино, тов. Гурвич — Дятьково (Ор­ловская область).

Эта тактика немецко-фашистских захватчиков имеет неко­торое влияние на малоустойчивых партизан. Есть случаи оди­ночного перехода партизан на сторону врага...

   Точное число партизан Брянского леса, которые перешли на сторону про­тивника, установить сложно, так как такая статистика не велась, хотя имеющиеся в архивах данные свидетельствуют, что перебежчики исчислялись не единицами.

Начальник Западного штаба партизанского движения,

Член Военного Совета Запфронта Д. Попов,

Илья Кузьмич Гайдуков, комиссар 1-й Клетнянской пар­тизанской бригады, в интервью Е. А. Ивановой 27 сентября 1957 года отметил следующее: «Нужен был индивидуальный подход к каждому. Ведь разные были люди. Одни - особенно те, кто впервые пришел в лес, порой сами в фашистских концлагерях увидали на себе все ужасы „нового порядка", были люди высокоидейные, готовые отдать жизнь за Родину. Мно­гие пошли тогда, когда немцы стали набирать по деревням молодых парней в полицию или в свои концлагеря. Деваться им было некуда, и они шли в партизаны. Из них потом выра­батывались прекрасные бойцы за Родину. Были люди, спасав­шие свою шкуру, желавшие в лесу отсидеться от немцев, бо­явшиеся воевать с ними. Это чисто были паникеры и трусы. Были мародеры, желавшие половить рыбку в мутной воде, нажиться за счет населения. К счастью, таких было немно­го, и с ними проводили жесткую борьбу вплоть до расстрела их. И, наконец, были прямые враги - диверсанты и шпионы, засылаемые фашистами в наш лагерь».

Как следует из приведенных выше цитат, сами партизаны задолго до опубликованных работ отечественных и зарубеж­ных исследователей различали вынужденное сотрудничество сельского населения с оккупантами и явное предательство и измену крестьян, обыкновенную трусость людей, мародер­ские наклонности отделяли от работы во имя выживания. Еще подчеркивали добровольный переход полицейских на сторону партизан.

В зависимости от характера сотрудничества крестьян с немцами партизаны проявляли и неодинаковый подход к жителям сел и деревень, когда те стремились искупить свою вину или когда партизаны отвоевывали определенную терри­торию и восстанавливали распущенные оккупантами органы советской власти.

Тех, кто безотказно служил немцам, не задумываясь, рас­стреливали. Других арестовывали и передавали в особые от­делы. Арестанты, как правило, оказывались потом в лагерях. Третьих после проверки зачисляли в партизанские отряды на «перевоспитание» в штрафные батальоны, четвертых не тро­гали - в силу их незначительной провинности (о том, как дей­ствовали партийные органы с теми, кто был членом ВКП(б), я расскажу в разделе «Кто есть кто»).

Оккупанты активно способствовали расслоению крестьян­ской массы, используя для этого различные методы. Например, в районы партизанской деятельности немцы расселяли из при­фронтовых зон антисоветски настроенных лиц. Все это пред­ставляется чрезвычайно важным для понимания того, что и как оказывало влияние на формирование партизанского мировоз­зрения. Именно партизаны первыми предприняли попытку соз­дать набросок социального портрета населения, проживавшего на оккупированной советской территории. Именно они первыми заявили о существовании в годы войны двух зол, отметив зло, исходившее со стороны оккупантов, и зло, инициированное «сво­ими». Партизаны являлись очевидцами этих двух бед.

Оказавшись между оккупантами и коллаборационистами всех мастей, между патриотами и предателями, они выступи­ли судьями действий последних и одновременно - исполните­лями ими же вынесенных суровых приговоров.

Историки же гораздо позднее партизан научно обосновали, доказали и объяснили совпавшие с их взглядами житейские оценки партизанских деятелей относительно наметившегося глубокого противостояния внутри советского общества.

Вот почему неприемлема любая попытка принизить роль и значение советского партизанского движения, при том даже что это движение было далеко не таким, каким его запечатле­ли многие идейные советские историки, сценаристы, драма­турги и режиссеры и внедряли в сознание масс малообразо­ванные агитаторы и пропагандисты.

Источник:

 Кучер, В.Н.  Население, партизаны и оккупанты/ В. Кучер // Партизаны Брянского леса: какими они были. 1941-1943 гг. - М.: Изд-во "Возвращение".- 2014. - С.598-637. - ил.