Наградной лист обнаружен на просторах Интернета. Вероятно это тот Родичев. Сомнения вызывают только даты рождения и смерти. В списках погибших под №207 год рождения 1910,  дата смерти 12 марта 1942 года, а в наградном листе 7 марта 1942 года. Награждён Медалью Отечественной войны I степени. В другом источнике указано, что ранее(12.05. 1942 г.) он был награждён медалью "За отвагу, но год рождения 1911, а не 1910 или 1912. В третьем источнике год рождения со списком совпадают, а дата смерти 17 марта 1942 года - нет. И место службы тоже.

НАГРАДНОЙ ЛИСТ

1. Фамилия, имя и отчество Родичев Василий Фролович
2. Звание   не имел___________________  3. Должность, часть Политрук роты   

Бежицкого партизанского отряда им. Виноградова с 8.10.1941г.

Представляется к Медали Партизану отечественной войны I степ.

     4.Год рождения 1912     5. Национальность Русск   6. Партийность чл. ВКП(б)

7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях по защите СССР и отечественной войне (где, когда) в партизанском отряде
8. Имеет ли ранения и контузии в отечественной войне   Убит 7/III 42
9. С какого времени в Красной Армии не служил   10. Каким РВК призван____________

______________________________________________________________________

11. Чем ранее награждён (за какие отличия) не имеет
12. Полный домашний адрес, представленного к награждению и адрес его семьи__

Семья проживает в пос. Бежичи....

__________________________________________________________________________

1. Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг

Тов. Родичев В.Ф с июля 1941 года состоял в Бежицком истребительном отряде. 15 /IX 41 по заданию 4 отд. НКВД переходил за линию фронта в тыл врага. Задание выполнил. С 8.10.41 состоял в партизанском отряде. За время прибывания в отряде себя проявил смелым, политически стойким партизаном. В октябре 1941 г. учавствовал в 3-х засадах на Крыловском большаке, где уничтожил 4 автомашины, в том числе одна почтовая. В декабре, январе, феврале 1942 г. участвовал в минировании Крыловского большака, являлся старшим группы минером. Взорвано 3 автомашины. В марте 1942 года участник взрыва эшелона на жд. В марте 7 дня при налёте на Хотылёвский гарнизон полиции геройски погиб. Будучи политруком роты проводил большую работу по воспитанию л/состава отряда. Являясь образцом бесстрашия в боях с врагом ….(Источник https://partizany.by/partisans/87740/)

 "Вечером в клубе мы собрались на совещание все, кто из будущих партизан еще остался в совхозе. На свое совещание пригласили батальонного комиссара из воинской части, только что отошедшей с фронта на отдых в район нашего совхоза.

   Я доложил о проделанной работе в лесу, Горбачев доложил о неотложной работе в совхозе, а комиссар воинской части о положении дел на фронте.

   Он рассказал, что немцы бросили на прорыв наших оборонительных рубежей танковую армию Гудериана, что идут очень сильные бои, но мы надеемся удержаться. Затем он рассказал, что в ходе боев их части ночами оказывали помощь многим партизанским отрядам в переходе за линию фронта, в тыл врага и что это можно сделать и впредь. Мы тоже решили послать группу своих минеров, окончивших курсы минеров, за линию фронта и просили оказать нам в этом помощь. Он сказал, что через несколько дней они снова выйдут на передовую, готовьте ребят, а они помогут им перейти в тыл врага.

   На следующий день мы с Горбачевым приступили к формированию этой боевой группы. Но у нас на месте оказалось только два минера окончивших курсы подрывников - это Копылов Степан и Алексеев Анатолий. Остальные были трактористы и находились вместе с техникой в Ельце и пока не вернулись.

   Решили обратиться в Бежичи, где готовился в партизаны другой отряд. Там у нас был участок от совхоза и мы знали не только о готовящемся отряде, но знали и всех будущих партизан, в том числе и минеров, окончивших курсы подрывников. Командование отряда согласилось принять участие и мы такую группу из 10 человек сформировали. В нее вошли: Родичев Василий - командир группы, Бурлаков Павел, Сапегин Дмитрий, Петрин Николай, Матюшин Михаил Сергеевич, Копылов Степан, Алексеев Анатолий.

   Группу снабдили взрывчаткой, сухим пайком на 15 дней. Командир разведроты воинской части провел с ними инструктаж о переходе линии фронта и на военной машине отправили к линии фронта. Через два дня машина воинской части вновь прибыла в совхоз и водитель доложил, что наша группа подрывников благополучно переправлена за линию фронта.

  17 сентября 1941 года радио, а затем и газеты сообщили радостную весть о том, что армия Гудериана не смогла прорвать нашу линию обороны и вынуждена была отступить, оставив на поле боя свыше 400 танков. На фронте Брянского направления наступило затишье.

  Через несколько дней вернулись наши механизаторы из Ельца, оставив там свои семьи. Мы вновь приступили к изучению военного дела. Но не долго длились наши занятия - командный состав отрядов вызвали в горвоенкомат и предложили передать партизан в действующую армию, мотивируя это тем, что немцам за зиму Брянск не взять, что они окапываются на зиму к обороне.    Так наша подготовка к длительной партизанской войне была сорвана, а своим партизанам, получившим повестки, мы устроили коллективные проводы в действующую армию.

   Дня через два от управления пригородных совхозов мы получили распоряжение вернуть из эвакуации часть техники, скота и лошадей снова в совхоз и продолжить обмолот урожая и провести сев озимых. Директор подготовил приказ по совхозу на имя старшего агронома Диомидова, находящегося с эвакуированным имуществом в Ельце и я с этим приказом в последний день сентября на автомашине отправился в Елец. Оставив в Орле машину, до Ельца пришлось ехать поездом. Сделав в Ельце соответствующие распоряжения, утром 2 октября я был снова в Орле, где меня встречали на вокзале наши шоферы. Они мне рассказали, что в Орле большая паника, что говорят недалеко от Орла уже идут бои с немецкими войсками. Пока мы добирались до машины начался налет немецкой авиации на город.

   Выбираясь из города по улицам, мы уже не ехали, а плыли на своем "Газике" в массе народа. Люди с чемоданами, с детьми, с тележками потоком уходили за город, ревели пожарные машины, пробираясь тушить зажженные немецкими бомбардировщиками многоэтажные дома, тут же тракторами и автомашинами вывозили станки и другое оборудование заводов, весь город эвакуировался. Выехав за город на Смоленское шоссе, встретили движущиеся нам навстречу войска Советской Армии.

   В свой совхоз "Красный кооператор" мы добрались только к 11 часам вечера. В совхозе внешне все было спокойно и тихо, даже движение войск на шоссе Брянск-Рославль почти прекратилось. Воинские части, располагавшиеся возле совхоза в зарослях, также куда-то отошли. Горбачев встретил нас как-то растерянно. На вопрос, что случилось? Ответил: "Вновь сказали готовить отряд к партизанской войне. А кого готовить - почти всех мужчин отправили в армию. Объединят нас с отрядом из Бежичей и в двух отрядах у нас насчитывается 25 человек, в том числе трое девушек. Вернулись из-за линии фронта наши минеры. Они полностью выполнили задание и сейчас отдыхают с дороги».

   Эта ночь на редкость выдалась тихой. Со стороны фронта не доносилось звуков артиллерийской канонады, даже обычного со стороны фронта зарева не было видно. По Смоленскому шоссе движение войск и эвакуирующихся прекратилось. Эта тишина нас уже больше беспокоила, чем прифронтовая суматоха.

  За всю ночь мы не смогли уснуть. На рассвете я вышел осмотреть хозяйство. Сиротливо стояли скотные дворы с открытыми воротами. Не было слышно ни мычания коров, ни писка поросят, не бренчали женщины ведрами-подойниками. В поле торчали скирды с необмолоченной пшеницей.     Тишину нарушил шум одинокого мотора автомашины - со стороны села Бежичи из-под горы поднималась "Эмка", она шла прямо на центральную усадьбу совхоза. Я поторопился к дороге, чтобы ее встретить. Водитель, увидев меня, остановил машину и из нее вышел первый секретарь Бежицкого горкома партии.

  На мой вопрос об обстановке он ответил, что дела плохи, что необходимо провести готовность к выполнению приказа, установить дежурство у телефона и ждать сигнала, т.к. ночью прервалась связь с Орлом и неизвестно, что там делается.

   Я рассказал ему, что вчера в 12 часов дня я выехал из Орла и что там творилось. Садясь в машину, он снова предупредил меня об ответственности за выполнение приказа и по шоссе уехал в сторону Брянска.

   Вернувшись с поля, я зашел в клуб, где находился наш штаб и отдыхали минеры, вернувшиеся из-за линии фронта. Ребята уже встали и готовились завтракать. Пришел в клуб и Горбачев.     Родичев Василий - старший группы доложил о выполнении задания, о том, что за линией фронта действует много партизанских отрядов, в том числе и Брянский городской отряд под командованием Кравцова, Брянский районный отряд под командованием Ромашина М.П., Клетнянский отряд под командованием Глебова А.Р., военный отряд под командованием Соколова. Линию фронта в обе стороны переходили с помощью армейской разведки и там действовали с отрядом Соколова.(отрывок)

____________________________________________________________________________________

"Назавтра нас перебросили вдоль обороны в деревню Столбы, где ночью 17 сентября мы благополучно пере­шли фронт и вступили в темный Брянский лес, направ­ляясь к Козелкину хутору.

К рассвету мы зашли, как казалось нам, в такие дебри, что и выйти трудно. Сделали небольшой привал.

И вдруг с правой стороны послышался рев моторов. В разведку ушли Павел Бурлаков и Андрей Обыденников. Вскоре они вернулись и сообщили, что мы перед Козелкиным хутором и там полно немцев и машин.

Распрощавшись с товарищами других групп, наша группа под командой Василия Родичева взяла курс на запад — к деревне Мармазовке. Прошли с полкиломет­ра, лес начал редеть, и вдруг Бурлаков, который с ком­пасом шел первый, остановился и присел.

Мы последовали его примеру.

- Смотри, — повел рукой Бурлаков.

Там, куда указал он, по деревьям на высоте двух мет­ров кое-как прикрепленный висел толстый черный ка­бель. По команде Родичева мы вырезали метров сто ка­беля, порезали его на мелкие куски и поспешно покину­ли это место.

Прошли еще с километр по редеющему лесу, с пра­вой стороны послышался рев моторов.

Мы залегли. Вскоре показались мотоциклисты, за ними шли машины. Дорога от нас была метрах в пятнад­цати, в высокой траве мы остались незамеченными. Ро­дичев привстал и тотчас же резко прилег: на дороге по­явилась длинная цепь велосипедистов.

Переждав их, мы перебежали дорогу, и отошли в ель­ник.

Родичев приказал:

- А ну, Матюшин, приготовь им гостинец — навер­няка клюнет! Видишь, какое движение.

Я достал трехкилограммовую тротиловую мину и быстро с Бурлаковым побежал на дорогу. В один момент двумя ножами вырезали в утрамбованной машинами земле гнездо для мины, замаскировали и — молнией в ельник.

Группа углубилась в лес примерно на километр. Роди­чев распорядился сделать привал и перекусить, а Степа­на Копылова с Николаем Петриным отправил назад к дороге — вести наблюдение за миной.

Я только что успел нарезать колбасы, как раздался взрыв. Вскоре прибежали Копылов и Петрин. Копылов крикнул:

- Ух, расселись, как у тещи! Уходить надо быстрее!

- Не кричи, — сказал спокойно Родичев и указал ножом па нарезанную колбасу. — Садись да говори, что там.

- А что говорить, — ответил Копылов, — наехала машина — и вдруг пропала в черном столбе дыма. Ну, а как ахнуло, вы слышали, конечно.

Ладно, — сказал Родичев, — за десять минут пе­рекусим и уходим подальше в лес, а там — отдых.

Остаток дня провели в лесу. Спали не все, по одному дежурили. А к вечеру, выйдя на низину из леса, увиде­ли две большие скирды сена, которые решили зажечь с наступлением темноты. Так и сделали.

Ночевали в лесу, костра не разводили и к утру до то­го замерзли на сырой земле, что я с трудом удерживал зубы, чтобы они не стучали. К третьей ночи в тылу, нам удалось перейти дорогу на Мармазовку. Мы решили за­минировать ее.

Немцы в то время вели себя очень развязно, они да­же ночью не выключали фар своих машин. И вот в три часа ночи, когда движение прервалось, мы заминировали дорогу, поставив сразу две мины — в две колеи.

Дорогу минировали Василий Фролович Родичев и Бурлаков. Я и Петрин охраняли их с правой стороны, а Алексеев и Копылов — с левой.

Сыро и холодно в сентябрьском лесу. Мы дрожим и ждем. Машин нет. Проскочили мотоциклисты, но они не напоролись на мины. И только в половине шестого утра подползла по разбитой лесной дороге крытая машина. Она до того была огромна, что показалось, будто дви­жется дом.

Мы лежали рядом за большими вековыми соснами метрах в тридцати от дороги.

И вот вспышка, осветившая все кругом, и оглушаю­щий взрыв...

Только на седьмые сутки к вечеру добрались мы до Клетнянской железной дороги. Переночевав, стали вести наблюдение, но движения по ней никакого не было. От­сюда нам надо было добраться до Мужиновского боль­шака, который проходит через лес из Клетки на Мужиново. Клетню обходили с восточной стороны, и из-за не­знания леса много пришлось пройти лишних километров. На девятый день, не дойдя до Мужинова километра че­тыре, мы пробрались к большаку и с тревогой стали рас­сматривать движение. Почти сплошным потоком двига­лись немцы из Клетни, часто стреляя по лесу из авто­матов. С наступлением темноты как будто утихло. Толь­ко на востоке гремела артиллерийская канонада. В пол­ночь под 29 сентября большак заминировали также двумя минами. Мины поставили в низине, а со стороны Клетни в этом месте большак был устлан лежневкой.

Сидя в лесу, Петрин сказал:

- Если не ночью, то днем обязательно клюнет.

Когда рассвело, прошли на большой скорости мото­циклисты, но мимо мин. Мы стали подбираться к боль­шаку ползком. Наконец, мы увидели сквозь деревья чер­ную линию дороги. Возник и потом долго был слышен рев машин, который раскатывался по лесу, и нельзя было понять, откуда движение. Дрожим в одежде, зако­стеневшей от росы. Теперь мы уже поняли, откуда идут машины, вот уже и видим их. Вот уже первая прошла по лежневке и стала сходить с нее. У нас учащенно бьются сердца, а в голове только один вопрос: «Сработает или не сработает?» Алексеев даже привстал. В это вре­мя машина, наклонив нос, скользнула с лежневки. Раз­дался сильный взрыв, со свистом метнулись по лесу какие-то осколки, но мы, подхватив свои мешки, уже убегали в чащу.

На привале Родичев проверил наши запасы, и мы ужаснулись: мина — одна, сухарей — с полкилограм­ма, махорки — на несколько закруток.

- Ну, ребята, — сказал Родичев, — задание свое мы выполнили, а теперь возвращаемся на запад. По пути воткнем оставшуюся мину на мармазовской дороге. Го­лов не вешать, возможно, несколько дней придется ид­ти без еды.

Вид у командира был суровый, он оброс рыжеватой бородой. Я никогда с детства не видел его таким.

-Бурлакову, — продолжал он, - приказываю стро­го по компасу идти на восток.

Родичев определил, какого придерживаться градуса, но, тем не менее, до самого вечера никак не могли сориен­тироваться, где находится Мармазовка.(Источник:Матюшин, М.С. Уходим в тыл:[ о бригаде им. Чапаева]/ М.С. Матюшин// Взрывы на большаке. - Брянск,1963)