В начале своих воспоминаний, которые приводятся ниже в оригинале, партизанка-разведчица Объединенного орджоникидзеградского (бежицкого) партизанского отряда им. А.И. Виноградова Маргарита Михайловна Протопопова упоминает о разговоре, который возник в вагоне поезда, по поводу того, что было как было и чего не было, что непосредственно касалось боевых эпизодов на передовой и борьбе с фашисткими захватчиками в тылу врага. Она вступила в разговор.

Партизанку попросили рассказать, и её рассказ занял несколько часов. Это был не монолог, а диалог: ей задавали вопросы и Маргарита на них отвечала.

«Наш Орджоникидзеградский партизанский батальон почти два года действовал в тылу у врага в районе Орджоникидзеграда, Жуковки, Дятьково, Жиздры и Брянска. Наша группировка называлась Северо- западной.

- А вы расскажите о своих боевых делах, - раздался женский голос. - Нам очень приятно будет слушать, как русская девушка защищала Родину.

- Я находилась в тылу врага. Мощной лавиной шла Красная Армия для того, чтобы освободить территорию, временно оккупированную фаши­стами. Где именно находится линия фронта, я не знала и только потому, что бежала из фашистского плена, из которого двигалась 43 дня. И вот под вечер в район деревни Богдановка, Шумячского района прибыла группа фашистов с основным заданием поджигателей - дотла уничто­жить жилые постройки, перед своим отстулением. Один из них важно шествовал по улицам деревни, самодовольно хлопая тросточкой по правому сапогу и с винтовкой на перевес, он уже строил планы, что он может забрать из добра мирного населения для того, чтобы отправить в Гер­манию своей Гретхен, но его внимание привлек шум в кустах - это прятались жители, которые не хотели ехать подневольными в Германию, не хотели выполнять приказа немецкого командования, бросить свои родные края. Они твердо решили погибнуть на своей священной советской земле, но не быть рабами фашистов.

Зная, что за ним не может быть преследования, обер-ефрейтор Вальтер подошел к первой попавшейся корове и с видом знатока начал рассматривать ее зубы, вероятно строя планы, что эта советская корова, даст ему большую пользу, но расчеты оказались преждевременными.

Я заметила, что этот фриц стоял спиной к тому месту, где мы находи­лись с жителями, воспользовавшись тем, что он через плечо натянул свою винтовку, я решила: чему быть, тому быть, выскочила из-за кустов, схватила сзади за винтовку и крикнула мужчинам, находившимся в кустах: «Скорей, на помощь!» - Несколько человек подскочили к месту, где находился обер-ефрейтор. Я его обезоружила, забрала винтовку, патронтаж, его солдатскую книжку и др, документы. Окружавшие мужчины помогли мне связать гитлеровца, а я еще так крепко держала, находясь в состоянии впечатления, что он может вырваться. Оглядевшись кругом я, вместе с мужчинами убедилась, что по близости нет немцев. Выскочившие женщины заплакали: "Матушки, что же будет теперь, мы тебя кормили, а ты нас подводишь, а вдруг придут немцы, они же нас всех побьют.

Не обращая внимания на эти слезы, подвязанного веревкой за ногу обер ефрейтора, я повела вдоль шоссейной дороги Москва-Варшава, по направлению к Рославлю. Это было на рассвете 26 сентября 1943 года. Вслед мне приветливо махали руками местные жители.

Я подгоняла пленного, всякий раз затягивая посильнее веревку, оглядываясь, что по пути могут попасть немцы. Пленник всякий раз пытался отдохнуть, повторял точно попугай: одну и ту же фразу - «Их битте паузен". Мне было только одно понятно "паузен" по всей вероятности, он требовал передышки, этот путь продолжался двое суток. Меня радовал гул одуренных выстрелов.

Перемешивая русские слова с немецкими фразами, обер-ефрейтор Вальтер пытался убедить меня, что русские девушки грубые, вот напри­мер, ты дерешься со мной, а я даже был влюблен в одну русскую Лизу в Рославле. В ответ на это я только сильнее дергала за веревку.

Несмотря на усталость, отсутствие продуктов питания, я боялась делать длительные остановки, опасаясь, что пленник может улучить удобный момент - развязать руки и сбежать.

28 сентября, примерно около 9 часов утра Мы подошли к небольшой опушке леса. Впереди виднелась дорога.

Неколько минут спустя, я заметила, как по дороге стройными рядами двигалась колонна вся в сером. Уточнить цвет было чрезвычайно трудно, моросил дождь.- На мое счастье немец, не привыкший к таким переходам, в которых я закалилась за два года пребывания в тылу до того ослабел, что я решила привязать его к первому попавшемуся де­реву, а сама невдалеке от него с винтовкой проползла на животе, чтоб установить - кто впереди меня, друзья или враги.

Несколько мгновений спустя невдалеке от места располо­жения во всю рысь пронеслись три конника. И опять таки, проклятая погода мешала мне определись красноармейцы это, или фашисты, или их слуги из иностранного легиона.

Поминутно оглядываясь на своего пленника и руководствуясь своим предчувствием, что около меня должны, безусловно, пройти части Красной Армии, я стала за небольшими деревьями во весь рост и при­стально вглядывалась в приближавшуюся головную часть колонны.

Шли люди в плащ-палатках, с шинелями на руках. И мой взор был обращен на грудь проходящих. То там, то здесь появлялись бойцы и командиры, у которых отчетливо, несмотря на пасмурную погоду, виднелись ордена вели­кой страны.

Нет, сомнения бить не может, то не могут быть переодетые власовцы, а надо вам сказать, товарищи, если вспомнить несколько месяцев тому назад, что фашисты такие номера выкидывали – бросали свои части, переодетые в красноармейскую форму, но тут не может быть,чтобы такое большое количество с нашими знаками отличия, были другими. Все сомнения рухнули. Повернувшись круто кругом, я подскочила к пленному фрицу, отвязала веревку и со всей силой потянула его вперед. Это мое дейст­вие так повлияло на него, что он дрожал всю дорогу, несмотря на то, что путь был чрезвычайно короток.

Возвратившиеся три конника из главного охранения колонны заме­тили меня с фрицем, когда я зашла на опушку леса. Они что-то громко крикнули идущим впереди и проскочили дальше навстречу мне. Наперевес с винтовками в плащ-палатках шли три бойца. Я уже слышала отчетливо их голоса: "Смотри баба идет и, кажется, фрица ведет". Воинственно настроенные бойцы приблизились ко мне и увидев, что не угрожает опасность, как-то приветливо поздоровались.

- Ну что, сестра, поймала фрица. Вот молодец.

Они взяли у меня винтовку и мы все впятером подошли к большаку. Нас окружило командование 369 пехотного полка, 212 стрелковой дивизии 38 корпуса, 10 армии Западного фронта.

Я не успевала отвечать на вопросы, которые задавались мне окру­жающими.

Какой лаской и заботой, звучали их слова: "Вы голодны, хотите ли есть, далёк ли путь, устали... оставайтесь с нами, или поедете отдыхать, есть ли родные".

Неизгладимое впечатление от той горячей братской встречи осталось у меня на всю жизнь. Так хотелось жить, жить, мстить врагу за все злодеяния, которые он творил в тылу и которые мне приходилось в течение двух лет наблюдать в районе нашего партизанского движения и испытать на себе самой.

После нескольких привалов меня доставили к парторгани­затору этой дивизии майору т . ЖАРОВУ, который не давал ни минуты покоя, чтобы не задать вопросов. Он не отпускал меня от себя ни в одном населенном пункте, освобожденном Красной Армией требуя, чтобы я выступила перед населением с рассказами о том, как ловила фрицев и боролась в тылу врага. Но так как населённые пункты в своем количестве увеличивались и, видя, что я уже уставала, он сам выступал перед советскими жителями с рассказами о моих под­вигах.

В ответ на эти выступления, патриоты нашей Родины здесь же вступали в Красную Армию и шли вперед на Запад, чтобы изгнать коричневую чуму о нашей любимой Родины.

Тов. Жарова срочно вызвали в штаб дивизии. Меня он передал молодому капитану-начальнику отдела развед. дивизии. Последний с недоверием начал меня расспрашивать - действительно ли я парти­занка и что я видела при продвижении колонны противника. Я подробно рассказала, что я видела, сколько прошло средних и крупных танков, в каком районе проходили войска. Он пошел, рассмотрел по карте пункты, называемые мною, делал пометки из многих данных об артиллерийских частях.

В это время наш разговор перебил телефонный звонок. Начальника разведки спросили о положении в районе. Он подробно рассказывал, где происходят пожары и тут же сообщил сведения, кото­рые получил от меня.

-Да,- сказал капитан,- забыл Вам сказать, у меня здесь нахо­дится девушка, которая выдает себя за партизанку. Фрица она привела с оружием.

- Что? Как фамилия?

- Зовут ее, - говорит он, - Маргарита.

Это звонил начальник 3 развед. отдела , 38 корпуса, майор Безмельников. Капитану было предоставить мне ло­шадь и срочно явиться к нему»

Друзья встречаются вновь... Так и я встретила товарища, для которого, рискуя собственной жизнью, переходила линию фронта и приносила разведданные в районе работы нашего партизанского отряда. Меня отправили в баню, сытно накормили, заставили отдохнуть и со следующей бумажкой направили к начальнику развед. отдела 10 –й армии полковнику тов. Колесову.

-"Тов. Матиас.

Прошу Протопопову направить к т. Колесову. Эта девушка - партизанка, с января месяца 1942 года работала на нас".

Нач. РО38 СП - Безмельников.

1.10.43г.

Через некоторое время я была снова в кругу своих старых знакомых. Начальник развед. отдела 10-й армии полковник Колесов и майор т .Котчмарь приветливо встретили меня. Снабдив меня продуктами, по рекомендации генерал-майора, меня отпустили домой.

Пройдя некоторое расстояние, я невольно остановилась, услышав сзади себя голос: "Мар-га - ри-та ! ... Сзади меня, шлепая по грязи, ехал на велосипеде товарищ.

- Я за тобой ... ты устала пешком еще много... на вот мой велосипед, легче будет.

- Да, куда там, Иван Яковлевич, я и пешком дойду.

-Эх, правильный ты человек, но смотри не обижайся. Он переспросил со мной ли документы. Я ответила, что спрятаны крепко, что со мной. Так приятно было, что со мной был документ, подтверждающий доставление живьем в армию фрица, тот документ гласил:

" Начальнику Брянского штаба партизанского движения.

Направляется в Ваше распоряжение партизанка т. ПРОТОПОПОВА Маргарита Михайловна, прибывшая из тыла противника 11.10.43г.. которая привела вооруженного немца обер-ефрейтора Вальтера, захваченного ею районе деревни Богдановка, Шумячского района.

Начальник Развед. отдела Штаба

10 армии – полковник ­­- КОЛЕСОВ".

Наш отряд в 1942 году решил ознаменовать день Красной Армии, по продуманному плану в штабе. Несколько рот сделали налет на гарнизон танкистов-резервистов, находившихся в деревне Ивановка для изъятия продуктов и имущества.

21 числа в деревне Толвинка, Брянского района наши партизаны подпустили на близкое расстояние фашистов и дружным огнем убили

12 фрицев, забрав у них оружие мне, документы, а двух взяли живьем

Настроение у бойцов было такое, чтобы не оставлять ни одного фрица в живых.

И тяжело пришлось начальнику штаба отряда капитану МАРКОВУ Иосифу Дмитриевичу убедить отдельных командиров рот о необходимости до­ставить в штаб живьем офицеров из этой колонны.

Бывший научный сотрудник Народного Комисариата финансов тов.

Марков для убедительности своего требования вынужден был выпустить трехэтажных (нескромных) фраз, после чего лежащий в снегу, раненый в руку начальник юридической службы из 4-й танковой; дивизии, 2-й танковой армии Гудерьяна Эдейман и командир танка Русснер, слегка раненый в руку, прикинувшийся убитым, были подняты партизанами и доставлены в штаб, который находился в Соколовской даче.

В штабе фрицев допросило командование .

- Это что у вас за значок на груди? - обратился комиссар на французском языке, к Эдейману.

- Это орден за сожжение Парижа.

- И долго Вы там были во Франции?

- Я два раза был во Франции. Первый раз, как юрист, а второй ...

- А второй, - перебил его комиссар, - как погромщик.

- Да, сказал, почти процедив сквозь зубы, Эдейман.

Окружавшие командиры и политруки отряда с умилением наблю­дали за допрашивающими и, казалось, они были довольны, что командо­вание знает иностранные языки. Комиссара сменил начальник штаба тов. Марков. Он допрашивал на немецком языке. Все полученные данные вносились в книгу разведки для обобщения рапорта Красной Армии.

Очередь наступила допрашивать командира танка Руснера. Ему был поставлен один вопрос:

- Вы говорите по-французски, или по-английски ?

- Да, говорю по-английски.

На смену выступил радист штаба Аркадий Савич Винницкий, быв­ший научный сотрудник Народного Комиссариата связи СССР, но немец оказался не совсем большим знатоком английского языка он, переходя, на немецкий, обращаясь к т. Маркову, как бы предвидя, свой конец, просил передать командованию:

- Я прошу пощады. У меня бабушка была еврейка.

Когда т. Марков перевел фразу на русский язык, небольшая землянка штаба залилась звонким хохотом бесстрашных партизан. Им было предложено умыться. Здесь же я сделала перевязку, зная заранее, что эту сволочь придется вести за линию фронта для того, чтобы сдать Красной Армии.

Когда кончился допрос, молодой фриц Руснер снова обратился к командованию партизанского отряда на русско-немецком языке: «Ми капут, ми бум-бум». В ответ прозвучало уверенно - нет.

Все, что вы видели, всё, что вы делали здесь на оккупированной терри­тории нашей страны, вы расскажете Красной Армии. Мы вам даруем жизнь, но плохо будет вам, если вы, спасённые от смерти, будете рассказывать ложь. Свою жизнь вы можете искупить только рассказом данных о Вашей армии.

В это время,к ак-бы невзначай, радист т. Винницкий включил радио- приемник, полились первые мелодии передаваемой музыкальной вещи. Это ошеломило фашистов «Русь музык»

- Вы желаете послушать немецкую музыку? - спросили пленного. - Из вольте. - И была включена первая ППШ германской станции с выступлением из­вестного демагога мира борзописца Геббельса. Но всей вероятности, захлебываясь собственной пеной, он кричал на весь мир: "Немецким солдатам ничего не грозит на занятой русской территории Это из­ложение длилось бы долго, если бы - между собой Руснер и Эдейман, переглянувшись не сказали: "А ведь врет, нам всегда говорили, что в лесах живут партизаны, и вот мы, пленники партизан".

Окружающие наблюдали, как осматривали землянку штаба враги, их удивляло, что в штабе работало радио, висели богатые стенные часы, на всех стенах землянки портреты вождей партии и правительства и отрывной календарь, и Руснер даже узнал радиомачту танка, которая в уголке штаба использовалась для развешивания промокших носков и портянок. Но в далеке от окна висели рядом сигнальные флажки всех цветов и разделов, взятые с трофейных танков, на столе лежали географические карты России, изданные в Берлине, полочке находились соединительные муфты связи фашистской телефонной станции, образцы мин, четырех и шести жильные провода и много др., что показывало о наличии вещественных доказательств отобранного у противника имущества .

Свободные от нарядов бойцы толпились у почтового ящика, возле штабной землянки, что бы повнимательнее посмотреть на безопасной территории на пойманных зверей. Когда их выводили из землянки, несколько партизан внимательно осматривали господ офицеров, говорили:

- На кой-чёрт оставили эту блажку в живых, другие наперебой кричали: "пора уже нам вместо бумажных сводок, живые сводки, ввиде этих фрицев, доставлять в Армию".

Вышедшие из землянки, адъютант, комиссар Отсекркомитета, комсомола Владимир Сименов сразу ответил на все вопросы: "Не беспокоитесь ребята, командование знает, что делает. Сегодня этих фрицев в армию отправляет", - след послышались голоса со всех сторон.

-Тов. Отсекр, а кто же пойдет, кто поведет, нельзя ли нас в наряд послать.

- Затрудняюсь сказать сейчас, кто пойдет? Командование сейчас принимает решение. Сами понимаете, товарищи, что медлить с преподнесением подарка разведывательным органам войск части, находящейся вблизи расположения от нашего лагеря, нельзя.

Командование приняло решение послать в Армию комиссара отряда и вместе с ним направить документы на представление к правительственой награде первых отличившихся бойцов и крмандиров в тылу врага за 5 месяцев периода борьбы, а меня, приказом по штабу, командир отряда

т. ВИНОГРАДОВ и комиссар тов. РЫЖКОВ, назначили проводником.

Мне не впервые приходилось ходить за линию фронта в расположение наших частей, в частности 10 армия.

Я тринадцать раз за 2 года в тылу врага перешла линию фронта и вот в этот памятный день приготовления были чрезвычайно поспешны: продукты на дорогу, автоматы и патроны, маски-халаты и очередная почта с различными документами государственного значения, были собран в тотчас в течение нескольких десятков минут.

Ночь - это нас друг, это наш союзник.

Группа партизан нашего отряда тронулась в путь. Нас провожали из лагеря вплоть до дозора первой линии лагеря и всякий раз отдельные бойцы просили комиссара взять с собой, последний отвечал: Товарищи, это невозможно, мы берем с собой группу автоматчиков, большое количество затрудняет переход через линию фронта. Задача состоит в том, чтобы живыми доставить фрицев, трудностей на пути много и поэтому, чем меньше будет группа, тем лучше и быстрее можно справиться с задачей.

Многие завидовали идущим за линию фронта политруку т. Брисенкову, снайперу Т. Корявченкову и другим.

Проходя через деревню Манешино Дятьковскокого района, мы остановились том же доме, где делали отдых во время своих походов и только мы вошли в дом, как туда сбежалось много жителей посмот­реть на пленных офицеров фашистской армии. Проклятия посылались на голову представителей немецких захватчиков. Отдельные местные жители даже говорили: "Вот это да, вот Орджоникидзеградцы не сидят в землянках, не ходят по вечеринкам, бьют немцев, ловят живых и уводят в Красную Армию,

После небольшого отдыха, подкрепившись угощениями колхозников /молоком/, мы тронулись дальше. Дойдя до Ивота, остановились на ночлег. Ночью фашистские офицеры пытались бежать, но стоявшие на посту у парадного крыльца и во дворе у черного выхода, "приветливо" предупредили фрицев о ненужной их попытке, показывая на ППШ

Вторая половина пути до поселка Бытошь была проделана, с удвоенной быстротой.

При выходе на улицу, где размещался штаб командира партизанского отряда Дедушки, бывшего директора, стекольного завода т. Алексеева, дежуривший у елок предупредил, чтобы мы не торопились на улицу как фрицы на самолетах наблюдают и иногда сбрасывают авиабом­бы.

Нас провели в штаб Бытошского партизанского отряда. Со всех сторон слышались приветствия братьев по оружию. Тов. АЛЕКСЕЕВ хло­потливо усаживал и подчевал явствами орджоникидзеградских гостей, показывал трофеи последних боев с фашистами и когда ему был задан вопрос - какой впереди путь, где имеются гарнизоны? - вошедший в комнату комиссар Дятьковского партизанского отряда Семен Качалов предупредил нас:

«Я только, что из Кирова /Песочня/, могу сказать, вырвался оттуда "чудом". На улицах Кирова идут уличные бои, враг всеми силами пытается захватить Киров, оттеснить наши войска, чтобы захватить выступ. Вчера, более 1,5 тыс, фрицев легли на окраине Кирова, идет сильная артиллерийская перестрелка, так что, товарищи, вы идете на рискованное дело, даже принимая во внимание,что вы хотите привести "живцов". Я вам не советую».

-Да, тяжеловато,- поддержал Качалова комиссар Бытошского отряда т. Сильвановский.

Как-то не верилось, что этот смелый человек, которому бойцы его отряда дали кличку - Чапаев, преувеличивал опасность. Это тот Сильвановский, который рискуя собственной жизнью, забрался в поме­щение, куда должны были придти немцы и полицейские, и расправился с вошедшими врагами.

Начальник штаба этого отряда т. МАЛЮЧКОВ разложил на стол карту подробно стал излагать, где наибольшая опасность в свою очередь не советовал двигаться вперед. В это время в штабе их отряда собрались командиры групп из различных населенных пунктов. Тов. АЛЕКСЕЕВ пригласил поприсутствовать во время их доклада.

Наибольший интерес вызвало сообщение командира Дубровской группы, который сказал о местах концентрации фашистов. После этого командир нашего отряд, как бы в ответ т. Качалову, Малючкову и другим, сказал: «А все таки мы пойдем и вернемся обратно. Не было ещё такого случая, чтобы орджонкидзеградцы не выполнили поставленные перед собой задачи".

-Ну, что, счастливого пути,- сказал т. Алексеев.

Проходя через деревню "Савчино" нас окружили местные жители плотным кольцом со всех сторон, раздавались голоса и про­клятия. Конечно, эти возгласы были в адрес фашистских офицеров.

- Вот бы им глаза выколоть, как они выкалывали нашим людям, дайте их нам, мы с ними расправимся.

Наши партизаны улыбались вспоминая, как в отряде были такие «храбрецы», которое у себя в лагере говорили: "Давайте нам этих, гадов, мы их расстреливать будем».

И все ближе и ближе подходили к фрицам отдельные смелые одни дергали за шинель, другие укоризненно тыкали паль­цами в старшину группы сопровождавших пленных. Пришлось обратиться с просьбой к командиру местной самообороны, чтобы выйти из этого кольца.

Идя дальше по деревне, детишки вслед кричали: «яйки, яйки», напоминая фашистам их требования во время мародерства: «куры, куры, матка мляко, мяско. Сконфуженные пленные узнавали голоса и продолжали трястись, точно их ведут на виселицу.

Поздно вечером мы остановились в деревне Дубровка, в последнем пункте, если можно так сказать, безопасного нахожде­ния для того, чтобы оттуда сделать последний бросок на рассвете подойти к передовым заставам развед. роты дивизии командира т. КОРБУТ, 330 стрелковой дивизии.

В избе, в которой мы остановились на небольшой отдых, собралась толпа желающих посмотреть на тех, кого мы вели. Усердные девушки поочередно держали в руках лучину, вбивая на сковородку огарки, чтобы отчетливо рассмотреть немецких гадов.

Предвидя опасный переход и желая дать подкрепление своему проводнику местного жителя, который бы темной ночью помог лучше ориентироваться на подступах к передовой линии, мы попросили командира местной группы самообороны проводника. После долгих пререканий отдельных мужчин, проводчик был найден, и мы тронулись в путь.

Мы уже подсчитывали последние километры, когда с левой стороны, не более 600 метров в воздухе взорвались две первые зеленые ракеты.

Как по сигналу, с правой стороны, почти по низу, пронеслись огни белых ракет.

Старший группы предупредил идущих: «Мы находимся на опасном участке. Лучше прикрывайте маскхалаты. Автоматы держать наготове. Имеется опасность налета фашистских лыжни­ков. Пленных связывать не будем. В случае налетов немцев, отстреливаться. Пленных, при попытке к бегству, пристрелить, но при случае - всеми силами стараться доставить их живыми".

Где-то вдалеке лаяла собачка. Далекое шуршание снега. Всякий раз чудилось передвижение лыж по снегу.

Медленно продвигаясь вперед, сворачивая влево от лежащей в большом рву деревни, мы двигались на север, уверенные в благополучном исходе нашего перехода.

По сторонам валялась не занесенные снегом колеса, кое-где трупы лошадей,

С опаской продвигаясь к редким деревьям, стоявшим на обочинах дороги, шли вперед. Вдруг впереди мелькнули черные силуэты.

Нашу группу остановил легкий окрик: « Кто идет?»

-Свои,- ответили мы и, ощетинившись автоматами, ждали подхода надвигающихся на нас неизвестных лиц. Расстояние сокращалось и каждому казалось, что вот-вот мы должны столкнуться с врагами.

Нашей радости не было границ, когда к нам подошли молодые ребята-разведчики контрольного поста заставы, проверяющие ежедневно этот участок пути для того, чтобы сообщить нашим частям. У них мы узнали, что до Малых Желтоух во время их движения, ничего подозрительного обнаружено не было. Только с обеих сторон дороги в блиндажах немцы усиленно топили печки, пахло дымом близь лежащего жилья. Ракеты стали появляться уже позади.

Мы, в свою очередь этим разведчикам сказали, что и при нас противник не встречался, а впереди шла усиленная двусторонняя перестрелка из орудий и минометов.

Еще больше убежденные в успешном исходе нашего движения, мы разошлись с разведчиками: они - на юг, а мы - на север. Уже были видны черные строения деревушки. Вдруг слышим окрик

- Кто вдет?

- Свои, партизаны!

Тот же голос скомандовал? "Один ко мне, остальные на месте!

Вперед вышел командир. Окрикнувший нас, скомандовал: "Опустить оружие, иначе буду стрелять"

Подойдя к постовому и остановившись на определенном расстояний, мы получили точную справку. Это был дальний пост дозора развед. роты Краснов Армии.

Подскочивший подчасок, переспросил: "Кто? Куда? Зачем? Отку­да?

Убедившись, что шли действительно партизаны с живым фа­шистом, нас провели в избу, где находилось командование роты, Нас встретили: политрук роты т. РОЗЕН Марк, командир тов. КРЫЛОВ, старшина т. ДАНИЛИН и др.

А... опять пришла Маргарита? Да теперь не одна - закричал РОЗЕН. Последний начал разговаривать по-немецки с плен­ными. Разговор долго не клеился. Попросил комиссара на французском языке выяснить отдельные вопросы.

- Оставайтесь отдохнуть у нас, - предложило командова­ние.

- Нет, товарищи, мы хоть засветло добраться до Кирова,

- Предупреждаем Вас, - заботливо сказал т. РОЗЕН, - между нами и Покровом немцы систематически бросают лыжные группы, пытаясь отрезать нас от Кирова. Только вчера закончился бой в Больших Желтоухах. Около 200 немцев разгромила наша развед. рота, вместе с людиновскими партизанами, пытавшихся овладеть деревней,

Желая, во что бы то ни стало, добраться до Кирова ко Дню Красной Армии мы без длительного отдыха тронулись вперед.

И вот та же картина: слева и справа артиллерийско-минометная стрельба и далее приходилось удивляться, как эти смелые люди из развед. роты, находятся на таком островке, разместившись в деревне Малая Желтоуха. Но в проходе и на этом отрезке нам не помешали фашисты добраться до последнего пункта перед Кировом.

Проверив наши пропуска и доставив нас в штаб армии, расположенный в Покрове, мы тронулись дальше на дорогу, Нас напутствовали: «Будьте осторожны, озеро отделяющее нас от Кирова, заминировано. Не сходите с проложенной нами дорожки! "

Вниз, на озере все больше и больше слышались разрывы снарядов и мин. Поминутно над головой пронзительно свистя, мина угрожала разорваться рядом. С правой стороны горела деревня, далеко вокруг озаряя белый Покров местности.

На том берегу озера прозвучал голос: "Пропуск!"

После названия пропуска и отзыва, мы вступили на окраи­ну города Кирова. 110 километров пути остались позади.

Через несколько минут мы уже были в помещении развед. отдела зам начальника-майор Никольский В.А., человек, с которым были только знакомы по переписке, хлопотливо суетил­ся в доме, отдавая распоряжения о размещении прибывших партизан.

С места в карьер, пленные офицеры были доставлены к переводчику Матиас для допроса.

-Эх, и чудаки же вы! Это же вы не раздели немцев? Шинельки то у них ещё можно использовать, - заметили нам разведчики

На утро в кабинете тов. МАТИЯС зачитывал показания пленных офицеров, которые заявили: "Мы все время пути боялись, что нас расстреляют, но партизаны культурные люди... у них радио, патефон, хорошее питание. Нам говорили, что это люди с бородами, а мы видели только бритых.

С нами хорошо обращались и на наши вопросы - когда будет расстрел, они отвечали вас ведем в Красную Армию. Это культурные люди,- сказали пленные.

Здесь же в Кирове встретились с Прокуром дивизии орджоникидзеградским земляком Леонидом Желудовым Вопросы о городе, о знакомых без устали сыпались из уст Прокурора.

Начальник 8-го отделения штаба 10 Армии - батальонный комиссар Михаил Иванович ЧАЗОВ крепко обнял прибывших: партизан.

С ним уже 2 раза встречались Орджоникздеградские партизаны первый раз – 29 января 1942 года в поселке Ивот. Слушали отчет о боевой деятельности нашего отряда. Теперь он обещал обязательно побывать в наших краях.

Первый вопрос был: « А привезены ли документы для представления к Правительственным наградам? Он познакомил нас с комендантом города - батальонным комиссаром Михаилом Петровичем ЗИНЕНКОВЫМ, который в память встречи подарил комиссару пояс, диски в ППШ, распорядился, доставить командования дивизии полковнику СОКОЛОВУ, комиссару ХОХЛОВУ где нас выслушали и все время спрашивали – Что нам нужно для работы?

Мин, литературы, немного табаку, - отвечали партизаны,

Вечером в клубе, на торжественном заседании меня, ввели в состав Президиума. Это для жителей Кирова казалось необычайно странным, что из далеких краев, через линию фронта, с живыми немецкими офицерами явились партизаны. Люди с большим интересом, строгим видом устремились на трибуну, куда поднималась в той же черной жакетке,среднего роста молодая девушка с спокойным лицом, присущим партизанам.

На следующий день командование соединений,расположений в Кирове, получили данные о готовящемся нападении про­тивника на Киров. Нам рекомендовали перейти быстрее линию фронта во избежание затруднений.

Это для нас было печально - так торопились на праздник, хотелось здесь в Кирове встретиться с секретарем Орджоникидзеградского Горкома ВКПб/ т. ЛУКАНОВЫМ Гаврилой Марко­вичем и бывшим начальником НКГБ т . СИДОРОВЫМ Иваном Даниловичем

- Да, они были и уехали в Козельск, - сказали нам.

-Ну, что-же. До следующей встречи!

В обратный путь мы уже шли не одни, на нашу долю выпала почетная задача- -провези в тыл для обследования деятельности партизанских отрядов- т. ЧАЗОВА и т. ЗИНЕНКОВА.

Как и всегда ночью и впереди всех,мы вышли из Кирова.

Не доходя до деревни Малой Желтоухи, произошел первый инцидент. Группа фашистов /автоматчиков-разведчиков / на лыжах делала очередной объезд дзотов своих частей. Они с огородов вскочили в деревню, убили двух человек и тронулись дальше. Это было сигналом для будущего наступления.

Немного спустя развед. рота в этой деревне была отрезана от Армии начал существовать в тылу врага, как воинский партизанский отряд.

Прибыв в расположение своего лагеря с большим коли­чеством мин, свежих. газет и личной почты бойцов, мы при­несли много радости нашим партизанам.

Тов. Чазов детально знакомился с ротой нашего отрада, осматривал землянки, принимая участие в комсомольских, пар­тийных и общих ротных партизанских собраниях. Это был первый случай в жизни нашего отряда, когда партизан посе­тили представители доблестной, непобедимой Красной Армии Советского Союза.

С любохонского большака вернулась группа партизан, разгромившая 2 автомашины врага и здесь же документами, полученными у врага, иллюстрировали свою боевую деятель­ность.

Тов. Чазов говорил: "Нам уже известно, что выделаете больше, чем другие партизанские отряды..." Ему рассказали об операции , проведенной в день Красной Армии у поселка "Новый свет" партизанами под командованием тоз. Гудакова,где разгромили две автомашины с коробами и и сопровождавшими их полицейскими.

Здесь посмотрели - как мы бережно относились к минам, стре­мясь нанести максимум поражений врагу.

Источник: Воспоминания Маргариты Протопоповой копия подлинника